Я... А что я? Я соскучилась по тебе, конечно. Я хочу что-нибудь тебе рассказать, чтобы ты прочитал и улыбнулся. Или не улыбнулся, но чтобы обязательно вспомнил обо мне. А что рассказать? Ничего не происходит. На работе сегодня раздавали бесплатные ручки, и я взяла себе одну в форме шприца. В колледже я писала тест по математике и, отняв от трех один, получила четыре. Дома я уже неделю собираюсь убрать перед бабушкиным приездом, а вещи по-прежнему лежат на своих местах. Я досмотрела четвертый сезон "Ангела", прочитала еще сорок страниц книги, которую я читаю в метро, съездила с папой за едой. Последние две недели питаюсь апельсиновым соком и йогуртами. Нет, это не диета, это просто я, как совсем маленькие дети, всегда точно знаю, что именно нужно моему организму, и в данный момент ему нужны йогурты и апельсиновый сок. За окном вчера висела уже не совсем полная луна, а сегодня вспыхивают сухие бесшумные молнии. Я сходила к врачу, сделала рентген и эхокардиограмму, отвертелась от анализа крови и получила от нее нужный рецепт. Москва все ближе, и меня поочередно накрывает волнами муторного страха и нетерпеливого ожидания. Учиться осталось две недели, я уже решила, какие предметы буду брать летом и осенью, но понятия не имею, что буду делать, когда закончу колледж. От мыслей о пока еще далеком, но неотвратимом будущем становится плохо, так что я о нем не думаю. Думаю о тебе, о Тиме, о Юкке, о Любе, об Оле с Юриком, о Кате, о папе и бабушке, а еще иногда о тех, кого уже нет. О смерти не думаю, и это странно. Почти непривычно и, наверное, хорошо. Я хочу сочинить что-нибудь - рассказ или стихотворение, но я не умею сочинять просто так. Мне нужна какая-нибудь мысль, мне нужен образ или порыв, мне нужно чувство или застывшее мгновение - что-нибудь, но не эта вялая сырая пустота размеренных дней, где каждой минуте отведено свое место. Рутина притупляет боль и убивает вдохновение. Слова - кровь моего сознания, они темными липкими каплями сочатся из рваных царапин, багровыми струйками стекают из тонких порезов. Но сейчас мое сознание целостно, оно неповредимо – ноженепротыкаемо и пуленепробиваемо. А за окном все-таки пошел дождь, и это значит, что поход в laundromat откладывается как минимум до завтра. Я слушаю гром и думаю почему-то про соевый соус и про шрифт Courier, про Ника и последнее эссе, про тетрадки с радужными обложками и про консервированные ананасы. И про тебя, потому что я по тебе соскучилась. Хн.

Я тут обдумывала такую мысль: пост в дневнике vs. письмо. Есть ли разница, если моя цель - донести информацию до одного и того же человека?

Разница есть. Личное письмо по мэйлу - это как реплика в диалоге, - подразумевает необходимость ответа. Если я пишу тебе письмо, значит, я хочу, чтобы ты мне ответил. Если я пишу пост... Обычно это значит, что а) я хочу чем-то с тобой поделиться (информацией о себе или об окружающем меня мире или просто чем-то светлым и красивым) и б) ты можешь ответить, если захочешь, а можешь не отвечать. Естественно, это просто отражение моего собственного отношения. Неотвеченные письма на меня давят - я всегда помню, что нужно что-то написать в ответ, но в данный момент (который может длиться неделями) у меня нет времени и/или настроения. А чужой пост... я могу оставить комментарий, могу не оставлять и не чувствовать себя виноватой. Могу сейчас прочитать и забыть, а потом (через день/месяц/год) вспомнить и откомментировать.

Хн. Это я так... FYI.

И, к слову, я люблю электронные письма, но не люблю смски. ^^"



И еще. Мысли вслух, как всегда.Я просто... Я хотела написать про. Ну. Про это, которое то самое. Про секс. Иногда я отмечаю, сколько я про него думаю, и меня это смущает. Мне интересно, все ли так, или это я? Я тут пообщалась с друзьями Кэт, так они говорят (вслух! друг с другом!) о сексе все время. Нет, вот так: ВСЕ ВРЕМЯ. Кэт уверяет, что они еще иногда говорят о театре, но я этого не слышала. В моем присутствии (я провела с ними целый день) все их разговоры так или иначе касались секса. Так что, наверное, я думаю о нем не больше (или не намного больше), чем другие люди моего возраста.

Мне не хватает таких друзей, с которыми можно это обсудить. И вообще все что угодно обсудить. Да, мы с Кэт говорим о сексе, но обычно на уровне: я (бы) с ним/ней переспала, было бы здорово, только вот как бы это не отразилось на. Без деталей. Вернее без интимных деталей. А мне интересно. Мне столько всего интересно, и совершенно не у кого спросить. Столько всяких мыслей в голове, но я никогда не смогу сказать о них друзьям (Хн. Это слово всегда вызывает во мне смутное сомнение).



Я в субботу (или это было воскресенье?) говорила с Тимом. Который Ангел-Хранитель. Он задавал стандартные вопросы: школа, работа, увлечения, семья, друзья. Я отвечала, стараясь сделать свои ответы чуть менее стандартными, и эхом повторяла его вопросы, потому что не знала, о чем еще можно говорить. И хотя я не сказала ему ни слова неправды, я никак не могла отделаться от ощущения, что я лгу. Потому что девочка, с которой он общался - это не я. Потому что единственный вопрос, который меня по-настоящему интересовал, звучал так: "So... when I come to Moscow, are we gonna have sex or not?" Вот только я не могу этого сказать и тем более не могу этого сказать по-русски. Даже не глядя ему в глаза, даже по аське. Не могу. Хочу быть как наш 17-летний сосед, Зинал, который приходит иногда по вечерам и спрашивает: "How many times did you masturbate today?" или "Wanna see my dick?". Он, конечно, достает, и мы, конечно, гоним его нафиг, но зато он может это сказать. А я - нет. И меня это бесит.

This is my life:

It's late, and I just finished watching the sixth episode of Meine Liebe, and I'm sitting on my bed under the covers, doing math homework and eating strawberry jam from the jar and ice-cream (my favorite: Brayers', Sara Lee Cheesecake) from the one-gallon bucket. The door in the hall snaps shut, and I can hear Kat's voice and a guy answering her. I keep eating and writing, thinking about Nick and tomorrow's English class, listening to the quiet conversation-noises from the kitchen. Kat comes in for a brief hello, then goes back to her friend. I assume it's either John or Franco, since they are the ones who live nearby (I think that it's probably John, because Franco's visits are usually much louder).

When I'm done with my homework, I take the bucket of ice-cream (all soft and melt-y around the edges) and go to the kitchen to put it back in the freezer. John's broad back greets me with a faint hello and I automatically hey, there him in return. Then I go to sleep.

In the morning, while I am making coffee and trying to wake up enough to get myself out of the door and onto a train, Kat tells me in a sleepy voice how much it sucks when a guy and a girl want to have sex and don't have condoms. I tell her to buy a pack and ask John over for a study session.

I wonder if they are going to do it, and if they do, will their relationship become strained when they stop. Also, will they have a threesome with Nickie, or is John going to stop having sex with Kat to have sex with Nickie, or are they going to take turns. These are weird thoughts, and I feel like I should stop thinking them, but at the same time I don’t think any of it really matters. What will happen will happen. The rest is either history or nothing at all.



And I think about you, of course. About tommorrow: I'll wake up early and go to the post office to get my laptop (I think it's finally going to work). Then I'll come home, make myself a cup of coffee, turn on the computer, put on the headphones and launch ICQ. I think about that and I smile and I can't wait. Because I miss you even when I don't. Because I think about you even when I am busy doing something else. You know what that's like. Your presence has become my second shadow. I dream of Moscow and sun-lit streets and sad-looking trees in half-wild parks. I dream of places I could take you and of holding your hand and being held by you. I am waiting for the summer.



It's getting easier to write in English instead of (not in addition to) Russian. I don't know whether that's a good thing or not.

Я плохо обращаюсь со своим организмом - мало сплю и мало ем, много работаю и не ношу шапку, хотя на улице неожиданно настоящий для Нью-Йорка мороз. Организм выражает свое неудовольствие волнами короткой непредсказуемой боли, от которой влажно вспыхивает кожа и кружится голова.



***

Хочу свой новый компьютер.

Хочу в четверг забить на работу, остаться дома и спать весь день.

Хочу поскорее завтра, чтобы писать диагностическое эссе по английскому и слушать Ника, внутренне замирая от его лукаво-мальчишеских улыбок.

Хочу выходные, чтобы поехать в горы, а потом вечером, вернувшись домой, содрать с себя насквозь промокшую одежду, налить чашку горячего чая, уютно пахнущего черной смородиной, завернуться в одеяло и говорить с тобой - все равно со звуком или без. Говорить обо всем и ни о чем, о жизни и мечтах, о настоящем и прошлом. И о будущем говорить тоже, давя в себе липкую болотную тоску, отмахиваясь от холодной скользкой уверенности: никогда, никогда, никогда... Говорить без конца, говорить взахлеб, говорить глупости, говорить правду... и слушать, и молчать, и смеяться тихонько, и улыбаться беспомощно компьютерному экрану. Потому что неважно, о чем говорить. Лишь бы чувствовать тебя рядом.



***

Я думаю о тебе.

Пишу, сквозь слова пытаясь понять и принять. Саму себя. Эту нелепую привязанность, эту полупридуманную зависимость, эту солнечную нежность в себе. Слова ложатся на бумагу, строчка за строчкой, страница за страницей, а понятнее не становится.

Мне было бы страшно, если бы не было так хорошо.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

О чем говорят люди, когда им не о чем говорить? О погоде, о работе, о спорте, о политике, о литературе, etc.



Так вот.



На улице холодно, а в пятницу обещают снег. У меня мерзнут кончики пальце и ушей. Мне больше не хочется бесцельно бродить по улицам, позволяя мостовым запомнить узор на подошве моих кроссовок. Мне хочется только добраться до дома, закутаться в одеяло и впасть в спячку. Я чувствую себя земноводным - пестрой шершавой ящерицей или лягушкой с влажной скользкой кожей, выпуклыми глазами и узким проворным языком. Мир раскрашен оттенками синего и черного.



Скоро Рождество, а потом - Новый Год. Праздники. Все уходят в отпуск, а я послушно остаюсь работать. С восьми до восьми, двенадцать часов в день, шесть дней в неделю, три недели подряд. Ой-ё.



Ничего не знаю ни о спорте, ни о политике. И знать не желаю. Ну их всех на север и в горы. К троллям, ага.



Читаю. Не пишу. Хотя хочется.



А все остальное - несущественно или непередаваемо. Huh.

Этот дневник уже давно ведется для одного-единственного человека - тебя. Я пишу здесь, оставляя в электронной паутине отпечаток своей души, потому что знаю: ты придешь это прочитать. Ты коснешься глазами моих букв, ты возьмешь ту капельку тепла, что сохранили в себе пустые холодные раковины моих слов, ты представишь на миг, что я рядом, - и улыбнешься.

Все мои рассуждения о великом и прекрасном, все переживания, настоящие или придуманные, все бескрайние небеса и солнечные лучи и весенние ветры - все это для тебя. Для тебя одного.

Здесь, в этом дневнике, каждое слово - кусочек моего мира, кусочек меня. Здесь у маски - мое настоящее лицо. Здесь я играю только одну роль - себя. Потому что я не боюсь, что ты увидишь меня, узнаешь - и посмеешься над моими нелепыми (искренними) мечтами и мыслями. Потому что я знаю - ты меня не обидишь.

И в благодарность за это - за чувство защищенности, за осторожное прикосновение твоей ладони, за то, что я улыбаюсь, когда думаю о тебе, - я хочу дать тебе что-то в ответ.

Но у меня, как всегда, нет ничего кроме слов.



бродить по каменным мостам и осенним аллеям, держась за руки. пить горячий шоколад со взбитыми сливками, сидя под большими золотисто-коричневыми зонтиками. засыпать каждый вечер, положив голову тебе на колени.



Так, да?



Может быть, когда-нибудь нам повезет, и все это у нас будет. А пока... пока нам остается только мечтать. И дарить друг другу яркие растрепанные букеты неувядающих слов, пушистые плюшевые комочки ласковых фраз, старательно и неуклюже набросанные автопортреты своих душ...



...что бы ни случилось, у тебя есть я. к черту скучные дела, поглощающие все реальное время, к черту часовые пояса и тысячемильные расстояния. я у тебя все равно есть.

Все слова уже давно сказаны, и не один раз. Они оставляют на губах сладковатый привкус гнили и героина.

Мое тело подвешено как марионетка на искусно сплетенные ниточки вен и воспоминаний.

Вера в свободу - это просто иллюзия, в которой я топлю себя с яростным, целеустремленным безумием. Потому что если я перестану верить в это, то что же тогда останется?



Только черные буквы на несуществующей бумаге.



Незаконченные стихи, неотправленные письма, невыплаканные слезы шершавым, колючим комком застревают в горле, не давая говорить и дышать.

Песчинки секунд забиваются под кожу и царапают ее изнутри.

Память - это нераспечатанные фотографии и полосы солнечного света на теплых досках пола. И забыть так легко, но если я перестану помнить, то что же тогда останется?



Только яркие картинки на таинственно мерцающем экране.



И есть где-то аллеи, которые не шуршат под моими шагами покрывалом ломких осенних листьев. Есть небо, которое не стекает по моей куртке прозрачными капельками тающего снега. Есть ветер, который не запутывает озябшие пальцы в растрепанном ворохе моих непривычно-отросших волос. Есть взгляды и улыбки, которые мне не предназначаются, есть шоколад, который не остается сладкими следами на моих пальцах, есть огонь, который не греет меня долгими вечерами, и влажная белая луна, которая не смотрит в мое окно.

А еще есть сны, которые мне не снятся.



Если забрать сны и мечты, то у меня ничего не останется. Но это так.. - лирическое отступление.. от жизни.



Или правильнее сказать "бегство"?..

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

A.I.:

<...> By the way...I miss you also.

-Steve



You have no clue what your words can do to me, do you?

No fucking clue.



But I can see the smirk on your face and the quiet sympathy in your eyes.



i love you





It's not a question. I'm not asking for an answer.











I am not going to cry.